Наша земля (1964)
Toka jonë (1964) 18+
О фильме
После войны партизан Лека возвращается в родную деревню, где вскоре по призыву партии начинается коллективизация, которую большинство жителей встречает в штыки. Одним из сторонников новой жизни является брат Леки, который постепенно преодолевает скепсис и индивидуализм крестьянина… Но богатый землевладелец Туч Маки не сдается, и защищать новый порядок, возможно, придется ценой жизни.
Подробная информация
Страны производства фильма
- Албания (1 мая 1964) - 0
Участники съемочного процесса
- Режиссер - Hysen Hakani
- Актеры Leka - Mario Ashiku
- Актеры Lokja - Мария Логореци (Marie Logoreci)
- Актеры Tuç Maku - Лоро Ковачи (Loro Kovaçi)
- Актеры Murrashi - Vangjel Heba
- Актеры Filja - Roza Anagnosti
- Актеры Mara - Luigjina Leka
- Актеры Meti - Gaqo Spiro
- Актеры Vata - Qemal Mehmeti
- Актеры Gjin Bardhi - Ndoc Sheldija
- Актеры Bardhoku - Enver Dauti
- Актеры Pali - Tef Pali
- Актеры Mullisi - Михаль Стефа (Mihal Stefa)
- Актеры Roja - Besim Levonja
- Актеры Prifti - Lazër Vlashi
- Актеры Cubi - Luan Qerimi
- Актеры - R. Neushati
- Актеры - Çesk Vuksani
- Актеры - Qenan Toro
- Актеры - Zef Makashi
- Актеры - Ilia Shyti
- Актеры - Neki Shkaba
- Актеры - Xhevat Serezi
- Актеры - V. Peci
- Актеры - Seit Boshnjaku
- Продюсер продюсер-супервайзер - Vasil Aristidhi
- Сценарист - Peçi Dado
- Оператор - Dhimiter Anagnosti
- Композитор - Ческ Задея (Çesk Zadeja)
- Художник - Grigor Ikonomi
- Монтажер - Irena Harito
Рецензии пользователей
| Оценка | 1 |
| Заголовок | Поднятая целина: албанский вариант |
| Текст реценизии | Албанское кино коммунистического периода практически неизвестно за пределами этой балканской страны. Что, в-общем, совершенно неудивительно, если учитывать, что правительство Энвера Ходжи закрыло Албанию практически со всех сторон, превратив ее в анклав, существующий в априори враждебном окружении. Понятно, что в условиях, подразумевавших сильнейшее идеологическое давление, тамошним режиссерам было не до свободы творчества. И тем не менее, хорошее кино снимать они умудрялись. По крайней мере, до 1967 года, когда гайки были затянуты окончательно. Лента Хисена Хакани «Наша земля» была снята за три года до этой даты и значение для искусства Албании имеет примерно такое же, как «Поднятая целина» для Советского Союза. Тем более, что речь в ней идет о том же, что и в романе М. А. Шолохова с одноменным фильмом — то есть о коллективизации. Причем, точно так же как и в шедевре советской литературы, вопрос этот видится автору далеко не однозначным. А политика партии, хоть и не подвергается сомнению, все же показана совсем не через розовые очки. Сюжет, в принципе, ту самую «Поднятую целину» напоминает изрядно. Можно практически не сомневаться, что задумывая свою картину Хакани вместе со сценаристом Печи Дадо держали в голове шолоховских героев. А главный герой «Нашей земли» крестьянин Лека является едва ли не альтер эго Макара Нагульнова. Но вместе с тем это вовсе не калька известного сюжета и даже не его вольное переложение. Авторы фильма не переносят механически персонажей из России в Албанию — они создают историю заново. На родной почве, опираясь на те проблемы, что волновали и волнуют их народ, будучи от него плоть от плоти. Крестьянин Лека после войны оказывается в тяжелой ситуации. Его мать Лоча в поисках лучшей жизни продала часть своего надела местному богачу Туч Маку и отправилась в город. Теперь она возвращается к сыну, который не прощает давней обиды, с трудом сводя концы с концами. Тем временем в деревне начинается коллективизация, проводником которой становится брат Леки Мурраши, с азартом молодости принявший коммунистические идеи. Тогда как сам Лека, несмотря на определенные симпатии к коммунистам, в рядах которых он сам воевал во время войны, сомневается в необходимости перемен. Впрочем, сомневается — это мягко сказано… Сцена с обобществлением скота, когда Лека со слезами на глазах отдает своих кормильцев-волов в общественное стадо — одна из самых сильных в картине. Чего стоило мужику переступить через вековые обычаи, наверное, поймут только русские, пережившие аналогичные чувства в тридцатые годы. Другой знаковой сценой для фильма стало богослужение в сельской церкви, во время которого Лека с односельчанами пытается услышать от священника, что же им делать в сложившейся ситуации. Понятно, что в атеистической Албании поп не мог не посоветовать дурного, но уже сам по себе эпизод с религиозным обрядом говорил о своеобразной фронде режиссера. А ведь его положительный, хоть и колеблющийся герой еще и крестился на экране! После полного запрета даже частных религиозных отправлений в 1967 году подобные сцены в албанском кино станут уже невозможны… Конечно, будет в фильме и злодейский заговор кулака Туч Маку с приспешниками, под покровом ночи задумавшими сжить со свету ненавистного Семена Давыдова (то есть, простите, пламенного коммуниста Мурраши) и прозрение Леку, и его примирение с матерью, чей страдательный образ в исполнении Марии Логоречи явно символизирует тяжелую судьбу албанской женщины. Но прочнее всего в памяти остаются именно те две сцены: с волами и в церкви. Сцены, отобразившие сомнение не только главного героя, но и Хисена Хакани. Потом для них уже не останется ни места, ни времени. Если сравнить снятый этим же режиссером пять лет спустя фильм «Njesiti guerril» («Объединенное подполье») с «Нашей землей», то останется только удивляться как автор той прямолинейной агитки мог снять столь проникновенное кино. Но это будет уже совсем другая история, которая, впрочем, покажется обычной для стран коммунистической диктатуры. Тогда как «Toka jone» останется картиной, словно бы сделавшей слепок с целой эпохи. А это признак настоящего искусства. |